Если у ребенка обнаружены признаки гомосексуального поведения , родители не должны сразу делать вывод о том, что ребенок уже стал гомосексуалистом. Сексуальное поведение в подростковом возрасте не всегда предопределяет сексуальную ориентацию в дальнейшем. Известно, что 6 % женщин и 17 % мужчин по крайней мере однажды имели опыт гомосексуальных отношений в подростковом возрасте. Дети исследуют сексуальную сферу жизни так же, как и другие составляющие окружающей среды.

После того как у ребенка обнаружены проявления гомосексуального поведения, первая задача врача состоит в том, чтобы помочь ребенку почувствовать себя в безопасности и уменьшить чувство вины. Родителям не следует относиться к ребенку с подозрительностью, ругать, запугивать, стыдить, пытаться вызвать у него чувство вины. Врач может представить родителям модель (пример) поведения, спокойно, с пониманием и вниманием относясь к чувствам и поведению ребенку.

Врач должен ожидать отрицание со стороны peбенкка, попытки уйти от разговора, смущение по поводу предмета разговора, однако беседа помогает ребенку понять, что сексуальное поведение свойственно всем людям, а сексуальные ощущения и интерес в этой области являются нормой. Важно понять, соответствует ли информация, полученная от ребенка, и его понимание сексуальных вопросов его возрасту и уровню развития.

Если в гомосексуальных отношениях участвует и второй в семье, те же терапевтические меры должны быть применены и ко второму peбенку. Если инициатором таких отношений является ребенок более старшего возраста, ему следует ясно и твердо объяснить, что его поведение недопустимо и он (она) обязан полностью отвечать за свои действия и контролировать свое поведение. С ребенком старшего возраста необходимо провести беседу семейному врачу или психологу, а при выявлении проблем, касающихся эмоциональной и социальной адаптации ребенка, направить его на консультацию к психиатру.

Врачу не следует позволять своим собственным негативным эмоциям усиливать отрицательные эмоции родителей, которые они могут испытывать по отношению к старшему ребенку, считая его виновным в сложившейся ситуации, особенно если старший ребенок не является членом той семьи, к которой принадлежит младший ребенок. Возможно, врачу потребуется помочь родителям пострадавшего ребенка воздержаться от планов мести его обидчику. С другой стороны, если имеет место физическое или психологическое насилие (принуждение), показана как психиатрическая, так и юридическая (судебная) экспертиза.

В процессе сбора анамнеза о сексуальном поведении ребенка педиатру не следует предполагать, что у ребенка возможно только (и исключительно) гетеросексуальное поведение. Врач должен сохранять конфиденциальность, за исключением случаев сексуального насилия. В зависимости от предшествующего сексуального опыта пациента при физикальном обследовании следует иметь в виду заболевания, передающиеся половым путем. Все сексуально активные мужчины должны пройти лабораторное исследование для их исключения.

Рекомендуется иммунизация против гепатита В , которая должна в обязательном порядке проводиться у всех мужчин, если предполагается гомосексуальный контакт. В этих ситуациях необходимы также исследование на ВИЧ-инфекцию и повторная консультация после него. Риск инфекций, передающихся половым путем, значительно ниже при гомосексуальных половых контактах у девочек подросткового возраста, чем у мальчиков. Однако во время полового акта у девочек-лесбиянок также возможно заражение этими инфекциями и СПИДом, особенно если одна из партнерш вступает в интимную связь с мужчинами.

Неудивительно, что там, где распространено общественное осуждение гомосексуализма, гомосексуальные чувства и желания приводят к психологическому конфликту у подростков. В соответствии с результатами исследований 3-30 % суицидов в подростковом возрасте связано с конфликтом, обусловленным сексуальной ориентацией. В одном из исследований (Миннесота) 28,1 % мужчин-гомосексуалистов/бисексуалов (соотношение 7:12) и только 4,2 % мужчин-гетеросексуалов того же возраста по крайней мере однократно совершали суицидальные попытки.

Хотя больший процент суицидальных попыток также отмечается у подростков-лесбиянок, чем у гетеросексуальных женщин (20,5 % против 14,5 %), эти различия статистически недостоверны. Модель формирования гомосексуальности Тройдена (Troiden) показывает стадии формирования сексуальной ориентации. Они включают стадию осознания (ощущение своего отличия от других в связи с осознанием влечения к представителям своего пола), стадию смятения (смятение и замешательство в отношении восприятия своей сексуальной ориентации часто связаны с попыткой примирить свои чувства с негативной социальной стигматизацией в отношении гомосексуалистов), стадию принятия своей сексуальной ориентации (ясное осознание, признание, подтверждение своей гомосексуальной ориентации), стадию интеграции и закрепления (включение сексуальной ориентации в позитивную самооценку).

Несмотря на некоторые эпизодические сообщения , вызывающие противоречивые мнения, очень немногое можно сделать для изменения сексуальной ориентации человека. Даже в тех случаях, когда гомосексуалисты выражали желание изменить сексуальную ориентацию, эти изменения оказались возможными значительно реже, чем в 50 % случаев, на фоне поведенческой и динамической терапии. Нередко попытки изменения сексуальной ориентации приводят только к дополнительному усилению чувства вины и дальнейшей стигматизации.

Психотерапия более эффективна при сопутствующих заболеваниях (тревожное расстройство изоляции, кондуктивное расстройство, дистимическое расстройство, депрессия) и помогает справиться с конфликтом, который часто сопутствует осознанию и принятию собственной атипичной сексуальной ориентации. Как правило, необходима помощь членам семьи, чтобы принять это известие и справиться с гневом и разочарованием. Дети нуждаются в помощи, чтобы понять, как справиться с реакцией окружающих людей.

Василий, 47 лет, папа Андрея

О камингауте

Андрей рассказал нам с женой о своей ориентации в свой девятнадцатый день рождения. Когда он только начал говорить, я вдруг понял, что именно он сейчас скажет. Это было потрясением, но подсознательно я был готов к этому признанию.

После камингаута Андрея я очень много думал. Не мог понять, почему это случилось именно с моим сыном. Анализировал, что я сделал не так. Может быть, мало времени уделял? Или не воспитывал как мужчину?

Мы сходили к хорошему психологу. Это было желание Андрея, не связанное с его камингаутом. И психолог подтвердила, что это «первичный гомосексуализм». Андрей себя принял таким уже давно и не испытывает дискомфорта по поводу своей гомосексуальности. Но, главное, психолог сказала, что нам с супругой не в чем себя винить. Если честно, мне это очень помогло. Сейчас, когда с момента камингаута прошел год, я все воспринимаю спокойно. Я принял своего ребенка таким, какой он есть. Он хороший парень, ответственный и мужественный.

О внуках и будущем в России

Об ориентации Андрея знаем только мы с женой. Я не думаю, что стоит беспокоить бабушку или родственников. После того как он признался нам, у него был какой-то период эйфории. Андрей хотел рассказать и своей группе в институте, но я его отговорил: неизвестно, как люди могут отреагировать. Как и любому родителю, мне хочется его обезопасить.

Конечно, мне немного грустно. Я начинаю думать о внуках. Впрочем, Андрей говорит, что тоже хочет детей. У нас в стране в отличие от многих других стран есть законы о , а предложенный обеспечит защиту и биологическим родителям. Думаю, что для Андрея такие законы важнее, чем закон о запрете пропаганды нетрадиционных отношений. Тем более что мой сын ничего не пропагандирует.

У нас все не так плохо. Важна хорошая специальность, друзья вокруг, возможность завести ребенка. Я думаю, что сын может быть счастлив в России.

О важности поддержки

С женой сын более открыт в вопросах личной жизни и своих отношений. Но я знаю, что у него есть друг и он хочет с нами познакомиться. Они ходят в кино и в кафе, собираются вместе на отдых. Я рад, что мой сын не одинок. Ему кажется, что я на него злюсь из-за ориентации и испытываю разочарование, но это не так. Я вижу, что счастлив. И для меня это важно.

Большинство отцов воспринимают нетрадиционную ориентацию сыновей как какой-то позор и не хотят об этом ни с кем говорить. Но такое проявление мужской дружбы существовало всегда. Мы знаем об этом еще со времен Древней Греции. Ориентация не важна, когда есть настоящее чувство, есть любовь и дружба.

Отцу, который столкнулся с с гомосексуальностью своего ребенка, я советую почитать об этом. Но не ЛГБТ-литературу, а, например, Теннесси Уилльямса. Посмотреть «Ангелы в Америке». И увидеть, что это такие же люди с такими же чувствами. Нужно постараться это понять. Ведь когда любишь своего ребенка, ты все равно примешь его любым.

Вячеслав, 42 года, папа Елены

О камингауте

Впервые Лена рассказала о том, что ей нравится девочка, еще будучи школьницей. Мы с ней спокойно это обсудили, и я попросил ее не зацикливаться. Сегодня девочка нравится, завтра мальчик понравится. Позже у нас был разговор о вариантах сексуальной ориентации. Я объяснял ей, что все возможно и все это нормально. У нас мама наказывает или ругает, а я всегда старался быть родителем-другом и хотел, чтобы дочь могла честно говорить со мной обо всем и не бояться.

Когда она стала взрослее, то начала открыто говорить, что ей нравятся девочки и это ее выбор. Мы обсуждали это без скандалов и истерик. Но ее первую серьезную влюбленность я воспринял немного в штыки. По образованию я врач-психиатр и знаю все варианты сексуальной ориентации, но у меня были опасения, что это все юношеский максимализм, ее желание кому-то что-то доказать, пойти наперекор. Мне хотелось, чтобы она не принимала это как данность, а сначала разобралась в своих чувствах и эмоциях. Окончательно я это принял, когда Лена сказала, что у нее серьезные отношения и она хочет жить вместе с девушкой. Мы еще поговорили о моих опасениях и в конце концов решили, что все действительно серьезно.

Об отношениях и будущем в России

Мы обсуждаем все симпатии Лены, и если она нуждается в совете или помощи, я всегда рядом. Когда я понимаю, что у нее серьезные отношения или она хочет жить с кем-то вместе, я обязательно знакомлюсь с этими девушками.

Я не чувствую какую-то агрессию в сторону ЛГБТ-сообщества и не слышал об этом от дочери. Но она у меня творческий человек, возможно, отсутствие агрессии обусловлено кругом общения. И конечно, тем, что к лесби-культуре проявляют меньше негатива, чем к гей-культуре.
Я стараюсь быть аполитичным человеком, но закон о запрете пропаганды гомосексуализма произвел на меня большое впечатление. Наша страна не готова к принятию ЛГБТ-сообщества, и на уровне государства это подстегивается.

Тем не менее я думаю, что Лена может жить в России и быть счастливой. Многих вещей будет не хватать: возможности вступить в брак, финансовых и юридических гарантий, но у меня есть знакомые гомосексуальные пары, которые живут здесь, и некоторые из них даже счастливее, чем гетеросексуальные пары.

Если Лена когда-нибудь захочет родить ребенка, я буду только рад. Для этого совсем необязательно вступать в брак, но если брак будет важен для дочери, я поддержу ее. В России этот союз не будет иметь никакого смысла, и я готов к тому, что однажды она может уехать.

Если дети не готовы рассказывать о своей ориентации папам - это проблема отцов

О важности поддержки

Недавно мы с Леной говорили о ее камингауте - и она подробно рассказывала, как я реагировал на протяжении всего периода принятия. Я сразу понял, как моя поддержка важна для нее, раз она помнила все мелочи вплоть до каких-то фраз.

Современная молодежь открыта для диалога, поэтому если дети не готовы рассказывать о своей ориентации папам - это проблема отцов. Мужчины более закрыты. Рассказывать что-то личное, обсуждать свои переживания - для большинства из них это тяжело. Думаю, что у многих пап даже после спокойной реакции на камингаут в глубине души остается осадок. Они не принимают гомосексуальность ребенка до конца и не готовы говорить об этом. Но ведь ребенок не меняется после камингаута, как и его любовь к родителям. Почему же тогда родители меняют свое отношение к ребенку, если он выбирает иной путь, который непонятен им? Это предательство. Дети нуждаются в нас, рассчитывают на нашу поддержку, для многих из них родители - пример в жизни. А в итоге ребенок сталкивается с непониманием или негативом и должен искать помощь где-то на стороне. Не предавайте своих детей. Любите их независимо от того, что с ними происходит и кого они любят.

Наталья, 64 года, мама Вячеслава

О камингауте

Об ориентации Славы я узнала из его личного дневника еще в школьные годы. Для меня это стало огромным потрясением, но я не стала у него ничего спрашивать: подумала, что все само пройдет. У меня не было никакой грамотности в этом вопросе. Я не знала, с кем поговорить, где почитать об этом. Папа ушел из жизни, когда Славе было 13, и я переживала все это наедине с собой.

Когда Славе было около 20, я стала замечать какие-то переживания и грустные настроения. Начала его аккуратно расспрашивать об этом. Слава видел, что я реагирую спокойно и миролюбиво, и понемногу начал делиться со мной. У нас никогда не было какого-то официального разговора и камингаута, он просто понял, что я знаю. И постепенно это вошло в нашу жизнь как данность.

Ваш ребенок не фашист и не террорист. Как и любой человек, он вправе решать, кого ему любить и с кем жить

Об отношении в обществе

Сейчас мы спокойно обсуждаем личную жизнь сына. К нам в дом часто приходят его друзья-гомосексуалы. Сначала им неловко, но когда они видят, что я отношусь к ним совершенно спокойно, мы сразу находим общий язык. Они очень рады, когда с ними общаются как с обычными людьми. Среди его друзей есть гомосексуальные пары, которые давно вместе, и у них очень хорошие семейные отношения. У Славы есть и много друзей-гетеросекуалов. Его гомосексуальность никак не изменила его личность. Он веселый, образованный, душа компании. Думаю, что родственники догадываются о его ориентации, ведь Славе уже 35, а он не женат. Но напрямую никто не спрашивает.

На работе у Славы не знают. Ни он, ни я не готовы к массовому камингауту, ведь отношение людей может измениться. Наше общество сторонится этой темы. Может быть, внутри люди что-то и понимают, но у нас очень гомофобная страна.

О внуках и любви к сыну

Если Слава захочет расписаться с мужчиной в другой стране, то, как и любая свекровь, я бы хотела, чтобы этот человек мне понравился и мы нашли общий язык. Важно, чтобы это был открытый человек, который по-настоящему любит моего сына.

Каждая мать, узнавшая о гомосекуальности сына, больше всего боится, что в старости он останется один и у него не будет детей. Слава уже взрослый и хочет жить отдельно, моя личная жизнь не совсем удалась, и без внуков я чувствую некий вакуум. Я бы очень хотела, чтобы Слава завел детей.

Недавно я начала ходить в ЛГБТ-инициативную группу «Выход». Мы смотрим фильмы, много разговариваем и поддерживаем детей и друг друга. Очень жаль, что лет 20 назад, когда я только узнала об ориентации Славы, не было таких клубов для родителей. Сексуальная ориентация заложена природой, и когда родители общаются друг с другом, им проще это принять и не винить себя.

Гомосексуальность - это не конец света и не трагедия, из-за которой нужно переживать. Ваш ребенок не фашист и не террорист. Как и любой человек, он вправе решать, кого ему любить и с кем жить. Нужно иметь достаточно сил, чтобы все это принять, и очень много любви к своему ребенку.

Транзиторный (то-есть, преходящий) подростковый гомосексуализм - частое явление среди воспитанников детских и подростковых учреждений с однополым составом (детские дома, интернаты, колонии для несовершеннолетних). Примерно у 10% подростков наблюдается гомосексуальная влюбленность в сверстника (или сверстницу). Обычно с возрастом проходит.

В период пробуждения полового влечения оно ещё мало дифференцировано, с чем и связаны транзиторные гомосексуальные наклонности.

Подростковый гомосексуализм проявляется взаимной мастурбацией, петтингом, оральным сексом. У мальчиков возможна имитация мужеложества. Гомосексуальные контакты в виде орального секса могут служить способом унизить другого подростка и показать свою власть над ним.

Клинический пример.

Владимир Ш. 16 лет.

Родители страдают алкоголизмом, отец отбывает заключение, мать лишена родительских прав. С 9-летнего возраста воспитывался в детском доме.

По характеру всегда был «трудным», никому не подчинялся, дерзил старшим, обижал тех, кто слабее. Но мог затеять драку даже с тем, кто сильнее его. Всегда был крайне злопамятным, мстительным и жестоким. Не переносил, если кто-то посягал на его «авторитет».

Ночное недержание мочи до 5 лет. С 8-летнего возраста у него бывают судорожные припадки с потерей сознания, прикусом языка и недержанием мочи. Припадки сравнительно редки, 1-3 раза в год. Ранее никогда не лечился.

В 10-летнем возрасте его решили «наказать» за то, что он однажды обозвал старшего воспитанника, а когда тот в ответ ударил его, Владимир подставил ему подножку, сбил с ног и этим вызвал смех своих ровесников над упавшим.

Трое ребят, которые были старше и гораздо сильнее его, в том числе и тот, кого он так унизил, затащили в туалет, силой поставили на колени и заставили заниматься оральным сексом с каждым по очереди. Когда он не подчинился и укусил того, кто попытался разжать ему зубы, его жестоко избили, били даже ногами, он потерял сознание и потом три месяца лежал в больнице. У него были многочисленные повреждения органов брюшной полости и сломаны два ребра. С тех пор «возненавидел весь мир».

Вернувшись из больницы в детский дом, заготовил небольшой обрезок металлической трубы и постоянно носил его с собой. «Обидчиков», избивших Владимира, строго наказали воспитатели, и те больше его не трогали, считая, что достаточно «проучили» его.

Владимир подговорил двух своих ровесников «отомстить», те вначале боялись, но потом согласились, так как сами не раз были унижены аналогичным или иным способом. Они долго выслеживали «обидчиков», но те ходили обычно втроем, и «месть» не удавалась.

Но однажды им удалось подкараулить одного из них, когда тот выходил из хозяйственного блока, который был на территории детского дома, но стоял позади основного здания. Они догнали его и навалились на него все втроем, сбив на землю. Владимир несколько раз ударил его заготовленным куском трубы, а потом они оттащили подростка за здание хозблока, и когда тот пришел в себя, заставили проделать то же самое, что он и его приятели хотели сделать с Владимиром, пригрозив, что в противном случае он не отделается тремя месяцами в больнице, а останется на всю жизнь инвалидом, так как этим металлическим предметом они по очереди будут бить его в область паха и половых органов. Тому ничего не оставалось, как подчиниться. Все трое унижали его, пока он им по очереди исполнял требуемое.

После этого случая Владимир и его приятели всем рассказали о своей «мести», вся троица обзавелась таким же орудием, как и Владимир, везде ходили втроем, их все боялись и никто не трогал. Став старше, Владимир не раз аналогичным способом «наказывал» тех, кто не желал ему подчиняться. В любом коллективе он стремился к лидерству и не терпел ослушания.

В возрасте 14 лет сбежал из детского дома, бродяжничал, воровал. Несколько раз его ловили сотрудники милиции и помещали в детский приемник, но он бежал и оттуда. Когда его очередной раз поймали, у него развился судорожный припадок, и его перевели в психиатрическую больницу.

В подростком отделении постоянно нарушал режим, никому не подчинялся, унижал более слабых. Персонал отделения, который состоит из одних женщин, с трудом с ним справлялся, мог замахнуться даже на медицинскую сестру.

Прогноз в этом случае неблагоприятный. Больной страдает эпилепсией, а у таких больных часты нарушение влечений, различные сексуальные перверзии - гомосексуализм, садизм и другие.

Краткое содержание: Воспитание детей. Предотвращение гомосексуальности. Руководство для родителей. Часть 1. Гендерное воспитание дошкольников. Гомосексуализм. Переодевание в женскую одежду. Воспитание сына. Роль отца в воспитании.

Примечание: гендер - психологический или социальный пол, в отличие от биологического пола. Гендер отражает представления человека о себе и связан с внешними проявлениями (полоролевым поведением - например, манерой одеваться, ходить, говорить).

В основе гомосексуальности лежит гендерный конфликт . У мальчика мы обычно обнаруживаем гендерную травму, восходящую к детству. Он начинает считать, что отличается от других детей.

Гендерная уязвимость обычно существует в форме невысказанного, потаенного страха, о котором родители и близкие мальчика могут только смутно подозревать. Такой страх сопровождает мальчика, сколько тот себя помнит. И эта инаковость порождает чувство неполноценности и изолирует его от других мужчин.

Большинство мужчин-геев вспоминали, что в детстве были физически не развиты, пассивны, одиноки (если не считать подруг), неагрессивны, равнодушны к силовым играм, сторонились других ребят, которые казались им угрожающими и притягательными. Многим из них были присущи черты, которые можно назвать одаренностью: они были смышлеными, не по годам развитыми, коммуникабельными и дружелюбными, артистичными.

Но такие мужчины с детства отличались сверхчувствительностью и мягкостью и просто не были уверены, что мужественность - часть того, "кто они есть". Некоторые авторы метко называют это состояние "гендерной пустотой". Гендерная пустота - результат комбинации врожденного темперамента и социального влияния, которое не отвечает специфическим потребностям такого ребенка. Эти мальчики, находящиеся в группе риска из-за своего темперамента, нуждаются в особом признании со стороны родителей и сверстников, для того чтобы у них сформировалась прочная мужская идентичность. Однако не получают его.

Из-за особенностей темперамента и семейного окружения позже подобный мальчик уклоняется от необходимости идентифицировать себя с отцом и мужественностью, которую тот олицетворяет. Таким образом, вместо того чтобы инкорпорировать чувство собственной мужественности, предгомосексуальный мальчик делает прямо противоположное - отвергает свою пробуждающуюся мужественность и занимает оборонительную позицию по отношению к ней. Однако позднее он будет влюбляться в то, чего ему недостает, будет искать это в других.

Определенные симптомы предгомосексуальности легко распознать, обычно эти признаки проявляются в жизни ребенка достаточно рано. Клиницистам рекомендуют учитывать следующие пять признаков при определении того, страдает ли ребенок этим нарушением:

1. Устойчивое желание принадлежать к другому полу или настойчивые утверждения, что он или она к нему принадлежит.

2. У мальчиков - склонность к переодеванию или имитации женских нарядов. У девочек - настойчивость в ношении только типично мужественной одежды.

3. Явное предпочтение кросс-половых ролей в ролевых играх или настойчивое представление себя в другом поле.

4. Интенсивное желание участвовать в играх и занятиях, свойственных противоположному полу.

5. Ярко выраженное предпочтение занятий, характерных для другого пола.

Формирование большинства признаков кросс-гендерного поведения происходит в дошкольном возрасте, между двумя и четырьмя годами. Переодевание, как показывают исследования доктора Ричарда Грина, являются одним из первых признаков.

Конечно, у большинства детей, переживающих гендерный конфликт, симптомы раннего гомосексуального развития могут быть менее заметными - нежелание играть с другими мальчиками, боязнь грубых и подвижных игр, застенчивость при переодевании в присутствии других мужчин (но не в присутствии женщин), дискомфорт при общении с отцом и недостаток привязанности к нему и, возможно, повышенная привязанность к матери.

Матери производят мальчиков, а отцы - мужчин

В младенчестве как мальчики, так и девочки эмоционально связаны с матерью. На языке психодинамической терапии мать - это первый объект любви. Она удовлетворяет все первостепенные потребности своих детей. Девочки продолжают развитие своей женской идентичности через взаимоотношения с матерью. Но перед мальчиками стоит дополнительная задача развития - перестать отождествлять себя с матерью и переориентироваться на отождествление с отцом.

В процессе обучения речи ("он" и "она", "ее" и "его") ребенок открывает для себя, что мир разделен на две естественные противоположности: мальчиков и девочек, мужчин и женщин. С этого момента маленький мальчик не только начинает замечать отличия, но и должен решить, каково его место в гендерно-полярном мире. Задача девочки легче, она изначально соединена с матерью, то есть ей не надо решать дополнительную задачу отделения от самого близкого человека на свете - от матери, - чтобы идентифицировать себя с отцом. У мальчиков все иначе: они должны отделиться от матери и культивировать отличия от своего первичного объекта любви, для того чтобы стать гетеросексуальным мужчиной.

По мнению психоаналитика Роберта Столлера, первый закон того, как быть мужчиной, состоит в том, чтобы не быть женщиной.

Однако свою функцию должен выполнять и отец мальчика. От него требуется отражать и поддерживать мужественность сына. Он может играть с сыном в контактные игры - игры, которые коренным образом отличаются от тех, в которые он играл бы с дочерью. Он может помочь сыну научиться бросать и ловить мяч. Может показать ему, как заколотить дыру в изгороди или брать сына с собой в душ, где мальчик без труда заметит, что у его папы такое же мужское тело, как и у него.

В результате сын лучше усвоит, что значит быть мужчиной. Он примет свое тело как выражение собственной мужественности. "Так устроены мальчики и мужчины, - будет рассуждать он. - И так устроен я. Я мальчик, значит, у меня есть пенис". Психологи называют этот процесс "инкорпорацией маскулинности" или "маскулинной интроекцией", и это существенная часть формирования гетеросексуальности.

Пенис - неотъемлемый символ мужественности, основное отличие мужчины от женщины. Это бесспорное анатомическое различие должно подчеркиваться в ходе терапии мальчиков. Как отметил Ричард Грин, женственный мальчик (которого он резко именует "девчонкой") воспринимает свой пенис как чуждый, таинственный объект. Если ему не удается "освоить" свой собственный пенис, став взрослым, он будет находить притягательными пенисы других мужчин.

У мальчика, который бессознательно принимает решение отстраниться от собственного мужского тела, может развиться гомосексуальная ориентация. Иногда его поведение будет подчеркнуто женственным, но чаще всего (как происходит с большинством предгомосексуальных мальчиков) - так называемым гендерно-неконформным. Это означает, что он будет в чем-то отличаться от других, у него не будет близких приятелей одного с ним пола на той стадии развития, когда остальные мальчики разрывают дружеские связи с девочками (6-11 лет), для того чтобы утвердиться в своей мужской идентичности. У такого мальчика обычно складываются прохладные или отчужденные отношения с отцом.

По самым разным причинам некоторые матери склонны продлевать зависимость своих сыновей. Материнская близость с сыном - это первая связь, она может легко перерасти в то, что психиатр Роберт Столлер называет "блаженный симбиоз". Мать может стремиться удержать сына в этих отношениях, становящихся нездоровой взаимной созависимостью, особенно если у нее отсутствуют полноценные близкие отношения с отцом мальчика. В подобных случаях она может обращать слишком много энергии на мальчика, используя его для восполнения своей потребности в любви и общении таким способом, который не сулит ему ничего хорошего.

Значимый, выдающийся (т.е. сильный и благосклонный) отец разрушает этот материнско-сыновний "блаженный симбиоз", который он инстинктивно воспринимает как нечто нездоровое. Если отец хочет, чтобы его сын вырос гетеросексуалом, он должен разрушить тесную связь матери и сына, которая приемлема в младенчестве, но позднее уже не в интересах мальчика. Таким образом, отец должен стать примером для подражания, показывая сыну, что возможно сохранить любящие отношения с женщиной, его мамой, и одновременно сохранить независимость. В этом смысле отец должен быть здоровым буфером между матерью и сыном.

Иногда мама может препятствовать отцовско-сыновней связи, удерживая мужа вдали от мальчика ("На улице слишком холодно для него", "Это может ему повредить", "Сегодня он будет помогать мне"), чтобы удовлетворить собственную потребность в мужском присутствии. Сын - это "безопасный мужчина", с которым она может позволить себе тесные эмоциональные отношения, не опасаясь тех конфликтов, которые могли бы возникнуть в отношениях с мужем. Она может слишком быстро бросаться на помощь сыну, защищая его от отца. Когда отец наказывает или игнорирует сына, она может прижимать к себе и утешать мальчика. Ее чрезмерное сочувствие лишает мальчика стимула предпринять столь важное отделение от матери.

Кроме того, преувеличенное материнское сочувствие благоприятствует развитию жалости к себе, которая часто свойственна как предгомосексуальным мальчикам, так и взрослым гомо-сексуалам. Избыточное материнское сострадание может воодушевить мальчика оставаться в изоляции от сверстников своего пола, если он обижен их насмешками или они его гонят.

Я обнаружил, что существует хороший тест на наличие душевной близости между отцом и сыном: к кому бежит мальчик, когда он счастлив, гордится чем-то, ищет ободрения или хочет поиграть? Если всегда к маме, то в отцовско-сыновних отношениях налицо проблема.

Мамы мальчиков с гендерными нарушениями могут проявлять гиперопеку, иногда на площадках для игр они даже вмешиваются в нормальную возню, активность и соперничество, столь распространенные среди маленьких мальчиков. В глазах других мальчиков сыновья таких опекающих мамаш становятся "маменькиными сыночками", а мальчишки склонны особенно притеснять таких.

"Сынок, пойдем отсюда, - говорит такая мама, - незачем водиться с такими грубиянами. Ты лучше, чем они". Действительно, многие взрослые гомосексуальные пациенты сообщали мне о самых благих намерениях утешить их именно таким образом.

Многие из нас, работающие со взрослыми гомосексуалами, обнаружили, что в юности эти мужчины не любили грубую возню с другими мальчиками и чаще всего избегали их компании. Они предпочитали компанию маленьких девочек, которые были мягче и общительнее, так же, как и они сами. Но позже, в среднем подростковом возрасте, эти гендерно не определившиеся мальчики внезапно меняют объект внимания: к тому времени в их глазах другие мальчики становятся гораздо более важными - и даже притягательными и таинственными, - чем девочки, которые вызывают безразличие.

С их гетеросексуальными одноклассниками происходит прямо противоположный процесс: утверждаясь в своей мужской половой идентичности, нормально развивающиеся мальчики презрительно отвергают компанию маленьких девочек. Примерно с 6 до 11 лет дети, особенно мальчики, закрывают свои ряды для лиц противоположного пола. "Ненавижу девчонок, - говорят мальчики, - они глупые. В нашей компании они не нужны". "Мальчишки такие отвратительные", - утверждают девочки. Такие дети на время становятся очень ригидными и стереотипными в своей половой роли. Мысль о том, чтобы девочка присоединилась к мальчишеской скаутской группе, кажется оскорбительной. Мальчишеский девиз гласит: "Вход девчонкам воспрещен". Это не сексизм, а часть здорового и нормального процесса половой идентификации. Просто здоровые мальчики и девочки утверждают свою половую идентичность, и для того чтобы это сделать, им необходимо окружить себя близкими друзьями одного с ними пола. Таким образом они прочно устанавливают свое вновь приобретенное чувство "мальчиковости" или "девочковости". Это важное предварительное условие последующего контакта с противоположным полом в подростковом возрасте.

В течение этого значимого периода развития противоположный пол становится загадочным, что закладывает основание для будущего эротического и романтического влечения к нему. (Нас романтически притягивает тот, кто "не похож на меня".) Поэтому период подчеркнутого ассоциирования со своим полом - необходимая фаза в процессе углубления и прояснения нашей нормальной половой идентичности.

Как говорит Ричард Уайлер, изоляция от своего пола - это корень гомосексуальности.

Затем, к подростковому возрасту, картина меняется. Нормально развивающийся мальчик начинает интересоваться девочками. Теперь они уже не столь безразличны - внезапно они оказываются значительно более интересными, непонятными и даже романтически загадочными.

Материал не предназначен для читателей младше 18 лет

В подростковом возрасте многие мечтают о понимающих родителях, которые отпустят на вечеринку или дадут денег на новую татуировку. У ЛГБТ-детей более насущные проблемы. Не находя поддержки в обществе и сталкиваясь с враждебностью сверстников, они часто оказываются изгоями и внутри собственных семей. В социальных сетях существуют комьюнити, в которых психологи и активисты стараются поддержать таких подростков, но часто и самим родителям требуется квалифицированная помощь. В последние несколько лет в соцсетях Facebook и «ВКонтакте» появились группы, где инициативные мамы и папы помогают друг другу найти общий язык с детьми после каминг-аута. The Village встретился с матерями, которые встали на сторону сыновей-гомосексуалов, и расспросил их о том, как понять и принять своего ребёнка.

Елена

Пока моему сыну не исполнилось 36 лет, я и не подозревала, что он гей. Может быть, дело в том, что я ничего толком не знала об ЛГБТ-сообществе. То есть я слышала о геях, но мне казалось, что они живут на своём «загнивающем Западе» и очень далеки от нас. Сейчас мне стыдно в этом признаться, но я была в подобных вопросах абсолютно невежественной, а геи мне представлялись людьми, которые уже настолько пресытились жизнью, что просто не знают, какими остренькими изысками себя развлечь. Меня совершенно не волновали их трудности там, далеко, когда у меня здесь, рядом, была такая замечательная семья и прекрасно образованный воспитанный сын. Мы как семья никогда ничем не выделялись. В нашей жизни всё было нормальным и предсказуемым - и положение в обществе, и отношения с другими людьми. То есть мне казалось, что ничто извращённое и отрицательное нас коснуться не может.

На момент каминг-аута сына я находилась под влиянием мифов и никогда не думала, что Дима может оказаться геем. Считается, что геи - это женственные мужчины, которые обожают всякие побрякушки. На деле под это описание не попадает большинство моих знакомых геев, зато я знаю много чересчур манерных гетеросексуалов. Я помню каждую секунду того разговора. Прекрасно помню, как поняла, что это водораздел между моей прошлой и будущей жизнью, которую неясно, в каких условиях и как теперь строить заново.

Помню, как он аккуратно и издалека начал разговор: «Знаешь, мама, я сейчас скажу нечто такое, что тебя, скорее всего, огорчит и даже может испугать, но молчать я больше не хочу». Пока он это говорил, я успела про себя предположить слишком многое. Когда он произнёс эти слова - «Мама, я гей», сердце моё упало. Я даже в ужасе подумала, что лучше бы самое плохое из моих предположений оказалось правдой. Тут я понимаю гомофобов, которые отвергают гомосексуалов от незнания и страха: я в первые минуты после признания Димы испытала нечто похожее.

К тому времени сын успел пожить пять лет в браке и развестись. У него всегда был большой круг знакомых, и меня всегда удивляло, почему в его взаимоотношениях с девушками, с которыми он проводил время, не было никакой романтики. Я всё списывала на то, что он, может быть, слишком разборчив и пока не нашёл ту самую. Дима всегда был очень правильным и серьёзным, и, в конце концов, в наше время можно встретить много гетеросексуальных мужчин, которые так и не нашли свою половинку и живут спокойно.

Узнать, что твой сын гей, - значит понять, что отныне ты ни на минуту не можешь быть спокойна за его здоровье и безопасность. Во время каминг-аута Дима не один раз повторил: «Мама, ты спрашивай, я тебе всё объясню». Хотя на тот момент у меня никаких вопросов не было - они возникают только тогда, когда ты что-то уже понимаешь. Дима принёс мне какие-то брошюры и литературу, и я начала работу по успокоению себя. Я поняла, что не одна такая, нас, наверное, несколько тысяч только в одном Петербурге. И люди как-то живут, справляются с этим - значит, и я могу. Первым, с кем я поговорила, был муж, Димин отец. Мы с сыном решили, что лучше уж я сама скажу супругу. Ведь мы 50 лет вместе прожили, я знаю его как облупленного. Кроме того, я не хотела второй раз подвергать Диму такому сильному испытанию. Как отнесётся к этому муж, я не знала. Я мать, я всегда на стороне ребёнка, а мужчина может повести себя бестактно и грубо. Так что я решила, что лучше эту бестактность приму на себя. Но, к моему удивлению, супруг всё воспринял абсолютно нормально. Он сказал: «Мы своего сына любим, мы его уважаем, он взрослый умный человек. Надо дать ему возможность жить так, как он хочет».

Своей личной жизнью Дима всегда с нами делится. То есть мы в курсе ровно в той степени, в которой он считает нужным. Я бы никогда не позволила себе залезть в его переписку. И если он не хочет отвечать на вопрос, тема будет закрыта.

Ни в коем случае нельзя рассматривать каминг-аут как несчастье. Гомосексуальность, бисексуальность, транссексуальность - это не изъян, это просто особенность. Нужно понимать, что в этом нет ничего страшного - с человеком всё нормально. Не стоит стараться гасить и сводить на нет предполагаемую проблему: всё равно ничего не получится. Ведь прошло несколько лет с того момента, как ребёнок осознал свою гомосексуальность, он с этим взрослел и постепенно сам понимал, что это не пройдёт. От родителей требуется только всё понять и принять. Не нужно говорить: «А может, тебе показалось?» Человек даже в 16 лет - уже взрослый, и если он сказал «Мама, это так», значит, в это следует поверить.

Мы с Димой всегда друг друга понимали и продолжаем прекрасно понимать сейчас. У него, например, когда-то в юношестве было увлечение - коллекционировать марки. И я с ним за этими марками ездила, вместе с ним радовалась, когда эти марки находились. Дело-то тут не в марках, конечно, а в том, что мы вместе чем-то занимались. Наверное, он потому и признался - потому что доверял мне. Мог бы и не признаваться, так бы я ничего и не узнала - расстраивалась бы, что у него любви нет, что он не женится. А теперь я просто понимаю.

Узнать, что твой сын гей, - значит понять, что отныне ты ни на минуту не можешь быть спокойна за его здоровье и безопасность

Надежда

О том, что у сына в его личной жизни не всё так просто, я начала догадываться довольно давно, когда он был школьником. Руслан всегда был маленьким худеньким мальчиком и общался только с девчонками. В школе у него было много проблем: сына не очень любили ученики, а преподаватели относились, наоборот, слишком хорошо и почти что опекали его.

Официально Руслан объявил мне о том, что он гей, на свадьбе среднего брата - как раз когда мы гуляли в ресторане. В этом ноябре исполнилось два года, как это произошло. Можно сказать, что я сразу приняла сына таким, какой он есть. Единственное, что меня тогда взволновало, - как воспримут его особенность старшие братья и другие родственники. Оба брата глубоко семейные люди и давно живут отдельно со своими семьями. Они догадываются, но до сих пор мы никогда не касаемся этой темы. Просто получается так, что и они не заводят этот разговор, и мы не начинаем. С остальными родственниками я не хочу даже пытаться обсуждать жизнь Руслана. Они закрывают глаза, а мы им в душу сами со своими рассказами не лезем. А папа у нас живёт в другом государстве, мы с ним не общаемся, и он, соответственно, ничего не знает.

Из уважения к нам никто из друзей и знакомых, а уж тем более соседей, эту тему не обсуждает. Может быть, за глаза что-то и говорят, но ощутимого негатива со стороны нашего окружения мы никогда не чувствовали. Нас окружают люди, которые считают, что личная жизнь человека никого не касается, кроме него самого - главное, чтобы этот человек был хороший во всём остальном.

У меня уже есть три внучки. К тому же заводить или не заводить детей - личное дело каждого. Я не из тех мам, которые будут настаивать на продолжении рода. Даже если бы у меня не было внуков от старшего сына, каждый должен прожить свою жизнь так, как ему хочется. Руслан давно ведёт со мной разговоры о том, чтобы усыновить ребёнка из детского дома. Ещё будучи студентом, он бесконечно ходил по детдомам и мне обо всех детках рассказывал: «Мам, там такая девочка!» или «Мамочка, а там такой мальчик, давай усыновим?» Я, пока в состоянии, конечно, помогу.

После принятия закона о пропаганде гомосексуализма всё стало только хуже. Я как-то побывала на гей-параде в Швеции, а в этом году оказалась на подобном мероприятии в Польше. И когда сравниваю отношение людей к параду и участникам там и вижу отношение русских, мне начинает казаться, что это навсегда. Пока наши политики будут преподносить любую информацию об ЛГБТ-сообществе с ненавистью и пренебрежением, ничего не сдвинется с места. Сложно сказать, в чём причина, но точно не в православной вере. Причина, наверное, в том, что народ, который что-то не понимает и даже не хочет попытаться понять, всегда слишком занят обустройством своей личной жизни, а всю скапливающуюся из-за житейских трудностей агрессию выплёскивает на то, что непонятно. Я до сих пор одинаково боюсь и за Руслана, и за всех его друзей. Как только слышу очередную новость про избитого человека, сразу начинаю паниковать.

Я работаю в сфере соцзащиты. И лично для меня участие во всех государственных демонстрациях обязательно. Меня без моего ведома и в «Единую Россию» умудрились всунуть, так как я много лет подряд работала в выборных комиссиях. Может быть, кто-то из коллег и догадывается об ориентации сына, но после последних выборов я на эту тему предпочитаю ничего не говорить. Я одна ничего не добьюсь, один в поле не воин. При этом при всём я, понятно, не могу пройти вместе со своим сыном под радужным флагом, потому что и мне, и ему это грозит не очень хорошими последствиями.

Я не понимаю родителей, которые выгоняют своего ребёнка на улицу, когда узнают о его особенности, и преклоняюсь перед родителями, которые приняли своих сыновей и дочерей. Не принять таких, как Руслан, - это за гранью моего понимания. Кем надо быть, чтобы ни за что ни про что отказаться от дочери или сына?

Впрочем, несмотря на принятие, ты всё равно постоянно задаёшь себе вопрос: «А что, если бы всё сложилось по-другому? Почему это произошло с моим сыном?» Говорить вслух можно всё что угодно, а на деле всегда трудно посмотреть правде в глаза, каким бы терпимым человеком ты ни был.

Кем надо быть, чтобы ни за что ни про что отказаться от дочери или сына?

Нина

Моего сына Валерия ещё в школьные годы от сверстников отличали какие-то специфические черты. Он казался мне слишком чувствительным и, в отличие от других мальчиков, с детства не умел мне врать. У нас с Валерой всегда были доверительные отношения: и в глубоком детстве, и в школе, и в студенчестве. Я никогда ему ничего не запрещала. Если ему хотелось куда-то пойти или в чём-то принять участие, я никогда не препятствовала этому, даже если в его затее мне что-то не нравилось. Со своей стороны я всегда пыталась донести до него и плюсы, и минусы того, что он хотел сделать, но выбор всегда оставался за ним.

С возрастом у всех появляются секреты, и едва ли существует в мире семья, где ребёнок делится абсолютно всем, что с ним происходит. Но по большей части сын мне всегда всё рассказывал. Сложности начались в подростковом возрасте, когда он принялся экспериментировать со своим внешним видом. Он много раз перекрашивал волосы и мог надеть что-то такое, что на любом другом ребёнке я бы расценила как настоящий кошмар. Мне приходилось с этим мириться. Я пыталась высказать своё мнение, но он повторял, что его всё устраивает, а кому не нравится - пускай не смотрят. Я стала анализировать то, что происходило с сыном, и решила для себя, что не должна одевать его по своему вкусу. Иногда мы обсуждали его вид, если сын надевал что-то слишком вызывающее - просто сейчас наше общество стало ещё более агрессивным.

Каминг-аута у нас с сыном так и не было. Он просто вёл открытый образ жизни, приглашал в дом друзей и подруг. И много позже, когда я разговаривала с одной из них, она мне сказала: «Только очень любящая мама может не замечать, что у неё в квартире живёт открытый гей». Когда позже я стала анализировать ситуацию, то подумала, что на самом деле я всегда знала.

Валера очень долго пытался самостоятельно разобраться в себе. Периодически он давал мне что-то почитать, но я читала через строчку, потому что никак не могла примерить написанное на свою жизнь или своего ребёнка. У нас бывали времена откровенных разговоров, когда сын говорил мне: «Мама, возможно, ты скоро узнаешь обо мне кое-что такое, что изменит твоё ко мне отношение навсегда. Может быть, ты даже перестанешь меня любить». Я долго мучилась: «Мой ребёнок по подвалам не шастает, по чердакам не лазает, учится, не курит и не пьёт - за что же я, интересно, могу вот так взять и разлюбить его?» Мне не приходило в голову, что это может быть сексуальная ориентация. Я предполагала самое страшное.

Я осознала, что наша ситуация - это нормально. Поэтому с некоторых пор стала обращать куда меньше внимания на то, что могут сказать соседи. Но, конечно, на гомофобию не так легко закрывать глаза, учитывая, что ненависть пропагандируют известные лица через федеральные СМИ. Моё поколение действительно не получило должного образования в области сексуальности, а все наши знания мы почерпнули либо на улице, либо от своих родных. Поэтому те родители, которые столкнулись с гомосексуальностью своего ребёнка, к сожалению, по большей части прислушиваются к тому, что говорят депутаты. А они говорят: «Если вы поддерживаете ЛГБТ, значит, вас кто-то подкупил или вы сами такие же извращенцы». Тогда родители думают: «Раз депутат сказал, то уж наверняка так оно и есть». А что депутат? У него что, есть какое-то специальное образование?

Нередко в гомосексуальности детей обвиняют родителей. Вместо подобных глупых обвинений нужно доносить до общества, что гомосексуальность - это одна из разновидностей сексуальности, а никакая не болезнь. Позиция власти, наши законы и высказывания первых лиц не сближают родителей и детей, а разжигают вражду. О какой традиционной семье может идти речь, если родитель своему собственному ребёнку заявляет: «Вот тебе Бог, вот тебе порог, выбирай!» и готов исключить его из своей жизни навсегда? По-настоящему традиционная семья подразумевает самые тёплые и доверительные отношения, а подобная вражда заканчивается тем, что родители начинают манипулировать своими детьми, ненавидеть их и издеваться над ними. Семьи распадаются. Неужели наше государство хочет именно этого? Отсюда и самоубийства среди детей, потому что они просто боятся открыться своим родным. Кого-то родители после каминг-аута избивают или отправляют на принудительное лечение. Это далеко от традиционных ценностей, которые пропагандируются с экрана.

Конечно, я задавалась вопросом: «Почему это произошло именно с моим ребёнком?» Когда я всё окончательно поняла, то принялась копаться в себе и вопрошать, почему это свалилось на меня. Думала, что, может быть, в родословной были такие же люди или это заложено в генах у мужа. Я ушла глубоко внутрь себя, пока искала ответы, и это был по-настоящему сложный период. Ведь ясно, что всякий родитель невольно строит планы. Вот ребёнок закончит учёбу, женится, заведёт детей. А когда мы, родители ЛГБТ-детей, узнаём о сексуальной ориентации своего ребёнка, эти планы рушатся. Но мы должны понимать, что, несмотря на разрушение напрасных надежд, наш ребёнок навсегда останется нашим ребёнком.

Я не понимаю тех родителей, которые отворачиваются со словами: «Я не знаю этого человека, пусть вернётся мой ребёнок». Представляете, как тяжело ребёнку? А он всё равно продолжает вас любить. Он ждёт и надеется, что родитель откроет ему душу и будет по-прежнему его поддерживать. А родителю, в свою очередь, вслед за ребёнком приходится проходить один за другим все этапы отрицания, боли, чувства вины. И если родитель проходит всё это в одиночку - это тяжело. Меня постоянно поддерживал сын, так что я была не совсем одна. Он всегда помогал подобрать нужные слова, был готов ответить даже на самые наивные мои вопросы. Я благодарна Валере за помощь, и на сегодняшний день для меня самое главное в жизни - не навредить сыну. Он ведёт открытый образ жизни и занимается правозащитной деятельностью, и я за него очень беспокоюсь.